– Привороты, как мы слышали, ставят и другим, – возразила Рита. – Возможно, кому-то просто не выгодно его снимать?

Я молчала, медленно поглощая засахаренные фрукты из вазы. Трюфели куда-то делись. Жалко, что Киату в ванной комнате меня не ждал. Его губы были вкуснее, чем эти фрукты.

– Тася! Тася, а ты что скажешь?! – рыкнула Грымова.

– Так просто её не снять, я уже спрашивала у Киату, – ответила я задумчиво.

– У кого? – уставились на меня девочки.

– У похитителя, – моргнула я и, понимая, что сейчас меня четвертуют, и поспешила добавить: – Я только за этим и метнулась, потребовать. Нам же всем домой надо.

– В тюрьму?! – опешила Грымова.

– А он… не в тюрьме уже… Я правда больше не буду перемещаться, буду силу копить. Честно-честно…

– Смотри у меня, выдра, – вырисовался перед носом кулак Крохиной. – Тут и так шатаешься, а ещё и энергию тратишь почём зря.

– Я не зря, – надулась я.

– Не обижайте Тасю, – шикнула Рита. – Не полезли бы вы драться в парке, сидели бы сейчас все в Сочи.

– Это ещё неизвестно, – покачала головой Крохина. – Если, как сказал Джуй-волшебник, всех джив в момент пробуждения тянет в этот мир. Значит, Тася бы все равно тут оказалась. Только бы прихватила с собой весь лагерь и коней двинула.

– Этого никто не знает, – буркнула Аня Фуц, – главное вернуться поскорее. Меня бесят эти их надутые пацаны со своей «мухарка фу».

– Но есть же и симпатичные, – мечтательно вздохнула Грымова.

– Принц Аридо не про тебя, – хмыкнула Крохина.

– Это ещё почему?! – у Грымовой чуть глаза не выпали от возмущения. – Он блондин, и я – блондинка.

– Я тоже почти блондинка. Была, пока не перекрасилась, – хохотнула Крохина, – и что теперь?

– Ну вас всех! – разозлилась Грымова. – Я же не говорю про тебя и Витю Козлевича! Ему, между прочим, нравились всегда тоненькие, как Таська!

Крохина насупилась. Я на всякий случай села на подушку поближе к Рите и тихо вставила:

– А мне Козлевич ни капельки не нравится. Вот совсем никак…

Грымова продолжала:

– Я к Аридо подходила, когда вы все были заняты. И мы так мило поболтали. Он чуть с лестницы не упал, а я поддержала.

Девчонки прыснули, и я тоже.

– О деле, – вернула всех на землю Рита. – Тасю надо укрепить и закалить, чтобы мощная была, потребовать опытную дживу для обучения, чтобы не тратить время зря. Или вообще нескольких джив. И держать ухо востро – надо разузнать про чёрный приворот и про эти их жемчужины. Тебя, Грымова, всё равно к принцу тянет, а он по жемчугу спец, вот и узнавай.

– Есть, сэр, – довольно кивнула Грымова.

Рита обернулась ко мне.

– Тася, завтра встаём в пять утра и начинаем тренировки.

– Что?! – я ушам своим не поверила.

– Тренировать тебя будем. Сами. Тут почти все мастера спорта или кандидаты в мастера. Уж как-нибудь укрепить тебя сумеем.

– Но у меня… у меня справка от физкультуры… и гастрит… и вообще мне нельзя.

– Теперь можно, – хохотнула Галя Крохина. – Говорят, Шварцнеггер в шестнадцать тоже доходом был. Вылепим и из тебя терминатора.

Меня продрал мороз по коже.

– Девочки, а может не надо?!

– Надо, Тася, надо, – положила мне на плечо руку Аня.

Но легче от этого не стало. Так и умирают во цвете лет… и очень захотелось сбежать. Но чувство ответственности в виде Крохиной придавило меня к подушке и подмигнуло:

– Третий терминатор был женщиной. Готовься.

Ой, мама!

Ночь опустилась на чужой мир. В небе зажглась незнакомая луна, похожая на Сатурн с тремя кольцами. Лампа в стиле Ала-ад-Дина посреди комнаты была потушена, и сталактиты на стенах, постепенно погасли. Крохина и Рита быстро засопели на средневековых подобиях раскладушек у тщательно запертых входных дверей. Рядом лежали выданные магами порядка дубинки, ничем, кроме удобных рукояток, не примечательные. В не по-московски тихой темноте я ворочалась на широкой кровати, окружённой сетчатой тканью спущенного балдахина. Цикады и сверчки стрекотали на все голоса, но где-то вдалеке, словно на территорию Храма знаний их не пускали.

Я вздохнула и, подложив ладони под щёку, повернулась набок. Словно назло, думалось про Киату. Я сердилась и говорила себе, что он подлец и нахал. И только из-за его проклятой привязки мне приходится оставаться тут, летом в каникулы учиться непонятно чему и непонятно зачем. А теперь из меня ещё и терминатора решили сделать… Нет, так хорошо было спать в моей маленькой комнатке в спортивном лагере, пока дядя Серёжа гонял команду на пробежке вдоль набережной! Как чудесно было просыпаться, когда все уже отзанимались, потягиваться под его басистое: «Завтрак проспишь», надевать модную шляпку от солнца и лениво плестись под магнолиями в столовую, где тебя уже ждёт овсянка с фруктами или творожная запеканка, и невкусный, но такой родной чай.

Я надула губы. Пожалуй, это карма. Меня ждала месть девчонок за все их проспанные мной тренировки… Злые! Я вообще девочка, я хочу юбочки с оборками, кружева, красивые туфли, серёжечки и что-нибудь нежное, поэзию, например, вести дневник, рисовать и читать, а не поднимать штангу, метать ядро и пяткой махать с криком «кия». Не моё это!

Вдруг мысли запнулись, потому что с балкона в комнату влетело что-то светящееся, радужное… такое… такое!

Я моргнула и вылезла из-под сетки, желая убедиться, что у меня не троится в глазах. По комнате летала… бабочка ли? Не уверена. Скорее крошечная рыбка с переливающимися всеми цветами радуги крыльями и сверкающей чешуёй. Я ахнула. Сказочное существо покружило в темноте, оставляя за собой пунктирные следы света, осыпающиеся пыльцой. Она таяла, не долетая до пола. А я забыла, как дышать, – и в голове сразу родились стихи:

Летающая рыбка нырнула в вазон с водой – целый фарфоровый таз с плавающими головками цветов, там «заряжались» жемчужины-джойи наших девочек. Я подбежала ближе, наблюдая изумлённо за тем, как это чудо плавает. Рыбка вспорхнула вверх, теряя капли света. Увидела меня, покружила над головой. Снова нырнула, поплескалась и направилась обратно на балкон. Господи, и ведь не поверит никто! И видео снять не на что!

Я бросилась за рыбкой, та – куда-то вниз. Я перегнулась через перила балкона и опешила – метрах в трёх и приблизительно этажом ниже сидел в экзотической траве над колоннами висячего сада Киату. Он свесил одну ногу и издал странный, булькающий звук. Рыбка подлетела к нему. Опустилась прямо на выставленную ладонь.